Почему-то показалось: наши губы вот-вот сольются в бесконечном обжигающем поцелуе, однако Даша очень мягко отстранилась и вскинула пистолет в сторону мишени.
Меня выстрел отрезвил. А вот банка так и осталась стоять. Однако искус был преодолен, и я не знал, радоваться или горевать по этому поводу.
После двух расстрелянных в «молоко» обойм первоначальный оптимизм девушки улетучился, словно утренний туман.
— Александр Сергеевич Пушкин не зря писал, что пистолет требует ежедневного упражнения, — успокаивающе произнес я и парой выстрелов сбил две расставленные банки. — Только труд, и ничего больше.
В свободное время мы порою усиленно стреляли, стараясь устанавливать рекорды, и теперь плоды забав были налицо.
— Можно еще и так. Помните «В августе сорок четвертого»? Так называемая стрельба по-македонски.
Я извлек «стечкина», взял «макар» в левую руку и изобразил некое подобие танца. Танец вышел неказистым, зато ни из одного ствола промаха я не дал.
Наградой мне послужил взгляд, искупающий все тренировки.
— Не позавидую тем, кто окажется против вас в бою.
— Никогда не стрелял из пистолета в людей.
В моих словах не было лукавства. На операциях я пользовался другим оружием, как-то пришлось прибегнуть даже к штык-ножу, но это не те воспоминания, которыми следует делиться с хорошенькими женщинами.
Один раз Даше все же удалось попасть, и ее настроение вновь стало боевым. На этом наши занятия были прерваны. Вдалеке появилось несколько человек, которые явно направлялись на звук выстрелов. Наверняка кто-то решил проверить причину неурочной стрельбы. Наказание за подобное не грозило, но очень ли надо кому-то что-то объяснять?
— На первый раз достаточно, — я забрал пистолет, еще хранящий тепло девичьей руки.
— Когда будет следующий раз? — спросила Даша. — Согласно заветам Александра Сергеевича…
— Как только у нас появится свободное время.
Мы уже шли, сами не ведая куда, но явно не в сторону ученого городка. Территория лагеря была достаточно велика, чтобы бродить по ней, как другие гуляют по городским улицам.
— Я слышала, тут даже речка есть, — Даша посмотрела на свои ладони, чуть грязноватые после стрельбы, и даже поднесла их ближе к лицу, вдохнув запах оружейного масла и пороха.
Не знаю, виной ли какой-нибудь запрет, нелюбопытство к низменной прозе или затаенная боязнь людей в форме, только штатский люд почти не покидал пределов своей зоны.
Хотя в отношении женщин подобное являлось правильным. Нет, эксцессы были почти невозможны (но — почти), только какой может быть реакция здоровых и молодых мужиков на противоположный пол? Тут взглядами разденут так, что даже паранджа не поможет. И каждый второй попытается завязать разговор. В полку дам было так мало, что проще сказать — их не было вообще.
Но по окраинам лагеря солдаты не ходили, и тут обычно было безлюдно. Играло роль и то, что время приближалось к обеду, и даже те, кто был свободен и мог бы сбежать на небольшую речушку с холодной горной водой, собирались вместо купания принимать пищу.
— Какая прелесть! — Даша даже чуть прищурилась, глядя на весело игравшую солнечными бликами воду.
Я помог ей спуститься, поддерживая за руку.
— Холодная, — Даша погрузила руки в воду.
— Она с гор течет, — пояснил я. — Вроде далеко, но даже здешнее солнце прогреть не может до конца.
— А я думала искупаться.
Ей было хорошо. Когда блузка чуть отходила, я видел лямку купальника. Но сам-то я о таком повороте событий не думал и, соответственно, одет был по-другому. Иначе обязательно полез бы в воду, хоть льдины там плавай. Да и не настолько она была холодна, как показалось вначале. Главное — окунуться первый раз, а дальше понимаешь прелесть несущейся прохлады.
Даша тоже поняла сию нехитрую истину. Ее руки просто привыкли к кажущемуся холоду, а солнце с неба пекло так жарко, что хотелось хоть на краткий миг укрыться от него.
— Не такая она и холодная. Давайте искупаемся.
— Видите ли, — помялся я, — я позабыл купальник дома. К тому же он жмет под мышками, а на коленке — дырка.
Смех у Даши был чудным, таким, что от него заходилось сердце.
— А я искупаюсь, — девушка быстро разделась и осторожно потрогала ногой воду.
Судя по ее лицу, она вновь заколебалась, однако набралась решимости и сделала первый шаг.
Речка была совсем неглубокой, однако довольно сильное течение так и норовило сбить с ног. Я невольно напрягся, готовясь в случае необходимости немедленно прийти на помощь, но Даша устояла, отошла на несколько метров от берега и, обхватив руками какой-то камень, осторожно присела.
Вода обожгла, заставила вскочить, однако девушка мужественно повторила приседание, а затем легла. Стройное тело омывали прозрачные струи, и я стоял и любовался прелестным зрелищем, увы, недолгим.
Даша сумела подняться и быстро пробежала до берега. По ее телу скатывались водяные капли, даже волосы намокли, хотя здешнее солнце сушит быстро.
Что-то длинное мелькнуло в стороне и устремилось к девушке, я совершенно машинально дернул «стечкин».
Хорошо, что я по привычке снарядил обойму. Три выстрела грянули один за другим. Даша вздрогнула, со страхом посмотрела на меня, и лишь затем — на бьющееся обезглавленное тело небольшой змеи.
И вот тогда девушка испугалась по-настоящему. Я, впрочем, тоже. Мне-то ядовитая гадина вряд ли бы что-то сделала, но стоило бы ей укусить обнаженную загорелую ногу…
— Да… — это было все, что я сумел вымолвить.
Моя спутница не могла и этого. Она так и стояла в шаге от берега, и вода омывала ее ноги повыше ступней.
— Ничего. Вы же не одна. — Я пришел в себя быстрее девушки, огляделся вокруг, не притаился ли поблизости еще какой-нибудь ядовитый сюрприз, и добавил: — Смелее. Иначе замерзнете.
Я приглашающе протянул руку. Даша буквально вцепилась в нее обеими руками, потом шагнула и неожиданно припала ко мне.
Ее тело вздрагивало, и я принялся осторожно гладить девушку по спине и волосам, приговаривая:
— Все хорошо. Ничего страшного здесь нет. Все хорошо.
Даша доверчиво прижималась к моей форме, словно надеясь найти спасение от всех бед в моих объятиях.
Каюсь, я не удержался и несколько раз осторожно коснулся губами ее мокрых волос. Была ли замечена моя вольность — кто знает?
До боли хотелось так и стоять хоть до скончания века, да только все хорошее рано или поздно заканчивается.
Девушка осторожно отодвинулась. Ее еще немного трясло, но, кажется, это был обычный озноб после купания.
— Спасибо. Ой, я вас намочила!
Я посмотрел на себя. Одежда и в самом деле намокла. Но какие это пустяки! Я был готов нырнуть в речку во всей амуниции, лишь бы повторить только что пролетевшие мгновения.
— Ерунда.
Даша рассмеялась, чуточку нервно, и я посмеялся вместе с ней. Смех длился недолго. Воспоминание о перенесенной опасности было слишком живо в памяти Даши, и ей явно хотелось как можно скорее оказаться подальше от этого места.
— Отвернитесь, — не сказала, а приказала девушка. — Только не подсматривайте! Мне надо выжать купальник.
Я послушно повернулся спиной. Правда, мысль о происходящем стала сводить с ума, очень захотелось повернуться, взглянуть хоть украдкой, одним глазком, я ведь даже слова не давал, но как на меня тогда посмотрит Даша? И я стоял, старательно изображая из себя соляной столб или каменную глыбу, стоял до тех пор, пока нежный голос не произнес заветное:
— Можно.
Дарья уже полностью оделась, и лишь начинающие промокать места указывали на плохо выжатый купальник.
— Идемте.
— Куда? — я был готов идти на край света и дальше, лишь бы вдвоем.
— Домой, — Даша, наверное, не разделяла моих желаний.
Было воскресенье, только в нашей службе не бывает выходных, и мое свободное время тоже подходило к концу. Не знаю, как обстояли дела у штатских, в смысле отдыха, а мне надо было вернуться к роте, и никакие желания тут не играли роли.
— Ваши коллеги чего-нибудь достигли?
Обычно о таких делах говорить не принято, все покрыто тайной, но интересно же!
— Мы — да, — улыбнулась Даша. — А технари возятся без особого толка. Говорят, общие принципы более-менее понятны, но воспроизвести подобное у нас невозможно. Технологии не позволяют. Но надежда есть.
— Хорошо хоть, надежда, — почему-то вспомнились слова Станковича о нависшей над аборигенами угрозе.
— Нас, наверно, на какое-то время отправят в Хитхан, — сообщила мне девушка. — Там был большой научный центр, и наши договорились о том, что смогут поработать в нем.
— Где это?
— Далеко отсюда, — Даша посмотрела мне в глаза, и было в ее взгляде такое, ради чего можно броситься в одиночку на целую армию.
— Надолго?
